Арнольд Ульм

Шарлоттенберг, 29 марта 2005 года.

Привет Мати!

Позвольте мне называть Тебя так в мунипалицитете, соседствующем с Бруром Рексендом, хотя мы раньше никогда не встречались.

Я был очень приятно удивлён, когда получил Tвой сборник о беженцах 1944 года лагеря "Фюрюсюнд". Я особенно обрадовался, читая письмо на эстонском, собственноручно написанное одной из Tвоих родственниц, которой было всего 16, когда она оказалась в числе беженцев на лодке "Луиза".

За всё это я хотел бы выразить Tебе мою искреннюю благодарность.

Хотелось бы, в свою очередь, рассказать  кое-что о моем побеге в Швецию 23 сентября 1944 года на паруснике твоего дедушки Михкеля Хииуэвинс "Луиза".

Я со своей женой Койдулой прибыли на Сааремаа в конце декабря 1942 года, где я собирался занять место районного доктора, а моя жена - место акушерки в Лейзи .

Когда стало всё более и более очевидным, что Эстония вновь будет оккупирована Советами, я начал, как и многие другие на Сааремаа, а также и на материке, искать возможность бежать в Швецию.

Мне и моей семье обещали место на моторной лодке вместе с семьёй местного полицейского Арнольда Пеаса. Лодка с 35 пассажирами на борту должна была взять курс на Швецию рано утром 23 сентября 1944.

Когда я со своей семьёй рано утром, еще в полной темноте, пришёл на берег, где стояла лодка, мы узнали, что судно было уже переполнено. На борту находилось 55 пассажиров, и совершенно не было места.

Между тем, на берегу говорили, что восточее, не очень далеко от этой переполненной моторки, стоит парусник, с разрешением отплыть в какой-то немецкий порт, и который должен скоро покинуть берег в направлении Швеции. Мы поспешили туда, и, таким образом, оказались пассажирами на лодке "Луиза".

Довольно скоро разошелся слух, что на лодке нет компаса, потому что посудина была очень старая и обычно лишь курсировала между береговыми портами, но полностью вышла из строя во время немецкой оккупации. Теперь лодку кое-как привели в порядок для населения, желающего эвакуироваться в Германию. По распоряжению капитана всe мужчины, находящиеся на борту, должны были откачивать воду из течи в паруснике. Хоть насос был старый и неисправный, все же он как-то работал.

На лодке было вдоволь спиртного, прихваченного одним из городских торговцев. Пассажиры начали паниковать, когда лодка, так и не достигнув на второй вечер путешествия шведского берега, попала в шторм, и начала заполняться водой всё больше и больше.

Неожиданно оказалось, что никого нет у насоса. Капитан увидел это, и, на замечание мужчин, что насос неисправен, сердито закричал, что насос неисправен с тех пор, как он приобрел эту лодку, однако он справлялся со своей работой. Тогда снова начали откачивать воду, одновременно капитан с несколькими толковыми парнями нашли течь и кое-как заделали её. Во время этой работы капитан повредил руку, несколько позже возникло подозрение, что у него заражение крови, одним из признаков которого была высокая температура.

Но, как я уже сказал, паника охватила пассажиров, и везде были слышны громкие молитвы. Я сo своей семьей был под палубой, когда кто-то открыл дверь и спросил, есть ли здесь кто-либо, кто владеет азбукой морзе, чтобы при помощи фонарика послать сигнал SOS. Я мог это сделать, и поэтому выполз на палубу, и, вооруженный карманным фонариком, начал посылать сигналы SOS, SOS в разных направлениях.

Довольно скоро, недалеко от нашего судна, возник, вместе с оглушительным шумом двигателя, черный силуэт подводной лодки. Внезапно рёв мотора стих, и из подводной лодки раздалось по-немецки четко и ясно, вероятно через мегафон, несколько раз:"Высылаем помощь! Высылаем помощь!" После снова послышался шум двигателя, и силуэт подводной лодки исчез в бурном море, и больше уже не появлялся.

Мы не могли знать, что за "помощь" они направят к нам. Стало заметно также, что шторм начал успокаиваться. Пошли рассуждения, что, если какая-то помощь и будет послана с немецкой подводной лодки, то нас, вероятно, отбуксируют в один из немецких портов. Но мы не хотели в Германию. Поэтому всякая сигнализация с лодки была запрещена, и мы изменили направление движения  к северу.

Прошло не так уж немного времени, когда вдали стали заметны сильные световые лучи, идущие в разных направлениях. Было ясно, что шли поиски нашей посудины.

К утру ветер успокоился до нормального, и в направлении северa показалась земля. Но нам было неизвестно, куда мы прибыли. Вёсельная лодка с двумя мужчинами была отправлена к берегу, чтобы разузнать обстановку.

Немногим ранее я увидел мужчину, выкинувшего за борт ящики со спиртным. Вкоре вернулись наши мужчины, вместе с двумя другими с материка, в моторке, с вёсельной лодкой на буксире. Мы прибыли на один из мелких Оландских островов.

Я был свидетелем только части всего, что происходило. Кроме всего прочего, я видел, что часть оружия была отдана отъезжающим оландцам.

Мы уточнили наш курс на Швецию, и вскоре шведский лоцман на лодке встретил нас.

К вечеру мы прибыли на шведские архипелаги, и в полнейшей темноте лоцман провел нас к только что созданному лагерю для беженцев на одном из островов архипелага, который назывался Фюрюсюнд.

Прибытие в Фюрюсюнд показалось мне прибытием в рай. В течение многих лет на Сааремаа, и позже, на паруснике "Луиза", мы обходились почти без света, и теперь берег и здания казались пылающими от электрического освещения. Когда мы сошли на землю, нас везде встречал готовый помочь персонал. Волонтерки заметили, что моя жена несет на руках 5-месячного сына, Мадиса, совершенно голого, завернутого лишь в плед. Сию же минуту для него выдали сухие подгузники и фактически всё детское "обмундирование". Все сходящие с лодки пропускались через накрытые столы, полные еды, а затем - на расселение, что для нашей семьи было предоставлено в виде летнего домика с кроватями для всех.

Что касается меня, мне так никогда и не довелось испытать лагерной жизни. По прибытии в Швецию в моём бедре созрел абсцесс, из-за которого поднялась температура.  Уже на следующий день я был доставлен в Нортелье, где находилась ближайшая городская больница. Это была та же больница, куда за день до этого транспортировали  Михкеля Хииувэйн. Однако его я не встретил ни разу.

Я был выписан только в начале следующего года и воссоединился с моей семьй в Вестеросе, где моя жена после выписки из Фюрюсюндского лагеря для беженцев была принята на работу в качестве помощника медсестры в Центральном санатории.

В первый раз, устроившись на свою первую работу в качестве подменяющего врача в Центральном санатории в Арвикe в 1949 году, я написал Михкелю Хииувэйн, чтобы поблагодарить его. В качестве благодарности одновременно я послал ему небольшую сумму денег. Помню, даже получил ответ от него.

Мне было интересно прочитать все, что вы написали о себе, и рассказ об Эстер Янссон, а также об Эстер Грёнблад, и обо всём остальном, и считаю, что это имеет очень большое значение.

Я обещал моим внукам оставить свое краткое жизнеописание и рассказать им кое-что о побеге в Швецию.  Как только это будет сделано, я добавлю все это в сборник, который прекрасно дополнит всё, что я мог сказать.

Хотя я был давним и верным поклонником газеты Estniska Dagbladet, Ваш призыв в 1993 и 1995 годах прошел мимо меня. Однако мой взгляд остановился на статье Евгении Оясоо "Красота и колдовство Лейси" за 14 октября 2005. Я написал ей, и в своём ответе она отметила, что Вы также связывались с ней по поводу этой статьи. Я думаю, что благодаря ей, я тоже был удостоен писем от Вас.

С сердечным приветом

Арнольд